– Я слышала на ток-шоу, как одна аборигенка сказала, что в СССР секса нет, а у нас он сейчас будет. Настоящий секс, европейский! А то сама, испытай! Вот я сейчас тебя как испытаю, до утра не заснешь, летчик испытатель!
Приступ ревности
Муж Алисы Владимир Ковалев, тридцатилетний инженер, появился у ворот больницы за полчаса до окончания рабочего дня. На нем был строгий черный костюм, галстук и югославские очки. Он ходил вокруг диспансера и нервно курил, но зайти внутрь так и не рискнул. А еще он внимательно присматривался к выходящим из ворот мужчинам.
Наконец, появилась Алиса, уставшая и нервная. Подойдя к мужу, она улыбнулась и взяла его за руку.
– Ты чего так рано? – спросила Алиса. – И что это за сигареты, мы же договаривались, что ты бросаешь курить.
– Я все знаю, мне позвонили, – быстро заговорил Ковалев. – Увольняйся немедленно. Эта работа не для тебя, я умоляю. Женщины не могут работать с сумасшедшими. Эта работа для мужиков.
– В этой больнице из ста сотрудников – один мужчина, – устало отмахнулась Алиса.
– И этот мужчина – санитар. Студент, пацан! – закричал Владимир.
– Ему восемнадцать лет, а что случилось?
– Ничего не случилось. Ты поехала с этим мальчиком осматривать убийцу, он на тебя напал, и этот мальчик тебе спас жизнь, – задыхаясь, продолжил инженер.
– Дальше, – помрачнев, приказала Алиса. Она хорошо знала мужа и чувствовала, что его взволновал не сам факт нападения на нее больного, а что-то другое.
– А дальше, дальше ты целовалась с ним. И это произошло на второй день твоей работы в больнице. Ты только второй день на работе и уже позволила себе целоваться с каким-то санитаром, – истерично закричал Владимир.
– Кто тебе об этом сказал? – пристально посмотрела на мужа Алиса.
– Женщина. Она позвонила мне на работу и рассказала, что на тебя с топором напал убийца-насильник, а потом ты целовалась с санитаром. Я убью его! – нервно закричал Владимир.
– Кого? Убийцу?
– Нет. Санитара!
– Не по Сеньке шапка. Он вооруженного топором двухметрового громилу скрутил голыми руками, а тут ты, интеллигент в пятом поколении, профессорский сынок, – осадила мужа Алиса. – Ты думай, о чем говоришь. Что меня может связывать с санитаром? Мой папа за тебя голосовал, потому что ты из хорошей интеллигентной семьи, сын профессора, кандидат наук. И ты думаешь, что я брошу тебя ради какого-то санитара, который по пять раз зачеты по хирургии пересдает. «Острый живот» в училище сдать не может.
– Ты тоже «острый живот» на шестой раз сдала, – напомнил Владимир.
– Я уже забыла, а ты помнишь. Да, я шесть раз пересдавала этот зачет, зато теперь симптомы «острого живота» от зубов отлетают. Ночью разбуди, перечислю все до единого.
– А последний раз тебя срезали за то, что ты хотела до осмотра хирурга наркотик вколоть больному, чтоб не мучился, – успокаиваясь, напомнил Владимир.
– Его тоже на обезболивающем подловили сегодня.
– Кого подловили?
– Гарика, – вдруг вспомнила Алиса.
– Ты опять думаешь о санитаре?
– А о ком думать, если этот Гарик мне сегодня жизнь спас, а ты все время о нем говоришь. Мы же с тобой договаривались, что ты меня не будешь больше ревновать. Или уже забыл, что у тебя красавица жена, мимо которой ни один мужик спокойно пройти не может. Если ты хотел спокойной жизни, то выбирать нужно было какую-нибудь серенькую заучку из политеха. А ты выбрал победительницу конкурса красоты мединститута, 90—60—90. А теперь, все. Шутки закончили. Еще раз заговоришь о своей ревности – выгоню на мороз. Если я захочу уйти от тебя, то об этом первым узнаешь ты.
Психи – будущее Окраины
Часа через два Ядвига успокоилась, достала сигарету и закурила. Казимир сбегал на кухню и поставил рядом с ней пепельницу.
– Кровать неплохая, – затягиваясь, проговорила Ядвига. – Да и ты сегодня не подкачал. Мне понравилось. Скажи, а у этого Зиновия жена есть?
– Есть, а чего ты про него вспомнила? – подозрительно посмотрел на супругу Казимир.
– Ну, и как она?
– Кто?
– Жена Говорова.
– Никак, она повариха.
– А повариха, что, не женщина? Или она очень толстая? – продолжила расспросы Ядвига.
– Ты на что намекаешь? – возмутился Казимир. – Ты думаешь, что я способен опуститься до поварихи, к которой каждую ночь муж пристает, а днем, между первой и второй подачей блюд, ее ставит в традиционную для аборигенов позу повар-мясник Беридзе.
– Прямо на кухне ресторана? – удивилась Ядвига.
– Да. На столе для готовой пищи. Он по кругу обвешан поварешками, ложками, вилками, ножами. Так что верхнюю часть Беридзе и поварихи я не видел, а все, что ниже пояса, доступно к обозрению.
– Значит, ты проверял его окружение! И чего возмущался? Я хочу знать, можно ему доверять, или нет? – попыталась успокоить мужа Ядвига.
– В посольстве сказали, что можно привлекать к разовым акциям по сбору компромата на участников благотворительной акции.
– Короче, первый уровень аккредитации, – кивнула головой Ядвига. – Я так и думала.
– Послушай, я что-то с этим фондом не понял. Зачем его создают, и чем он поможет в реализации наших программ? – спросил Казимир.
– Объясняю особо талантливым. В программах «Пятая колона», «Управляемый хаос», «Церковь последнего дня» и «Золотая молодежь» задействованы психически ненормальные люди. Для работы с ними нужно привлекать профессионалов. Вот и проверим через фонд врачей-психиатров и медсестер на жадность, и уже из тех, кто больше всего любит деньги, отберем себе помощников. Да и списки больных получить будет проще. Мы ж им продуктовые наборы передавать будем, а за каждый пакет роспись в получении надо ставить, фамилию и домашний адрес.
Погром в хирургии
На часах было 14—30, когда Лариса Ивановна вызвала на беседу Алису.
– Я о вчерашнем ЧП хочу поговорить с вами. У вас желание не пропало по особо опасным больным ездить? У меня в три часа машина будет. Или мне другого доктора назначить?
– Зачем. Это больные с моего участка.
– Значит, поедете сегодня с Гариком по адресам.
– Мне уже пять раз из хирургии звонили. У них там алкогольный психоз, – сообщила Алиса Викторовна.
– У всех хирургов сразу? – рассмеялась Лариса Ивановна.
– Там больной палату разгромил полностью, стекла побил, капельницу.
– Алиса, у меня эти иждивенцы уже вот где сидят, – провела по горлу Лариса Ивановна. – Там шесть здоровых мужиков-хирургов. У них такие же дипломы, как у меня. И эти мужики больного не могут зафиксировать и доставить к нам по «скорой»? А у меня одни бабы. Кого я туда пошлю? Может быть, вас?
– Я поеду.
– И что вы будете с ним делать? Стекла выбьете из рук, свяжете его? Это работа для санитара. Врачам там делать нечего. Но санитар у нас работает на полставки и на работу приходит после занятий в училище не раньше трех. Вот в этом-то и главная проблема. А теперь, о вчерашнем ЧП. Если я сказала построже быть с санитаром, это не значит, что вы должны лезть к больному сломя голову. А если б Гарик не успел, замешкался, испугался… У больного в руках топор был, а не детская игрушка.
– Я хотела показать ему, кто тут врач и кто санитар.
– И что, установили дистанцию?
– Нет.
– Ну, тогда скажите мне, Алиса, хоть как он целуется? Вам понравилось?
– Я не буду обсуждать с вами эту тему.
– Обсуждать мы эту тему с вами не будем, но я вас должна предупредить, свои личные проблемы решайте за пределами больницы. Мне еще скандалов с вашим мужем тут не хватало. Мне доложили, что он грозил побить санитара, – повысила голос главврач.
– У меня муж ревнивый, не обращайте внимания.
– При ревнивом муже нельзя целоваться с кем попало.
– Я не целовалась. Он сам. Он мне этим поцелуем хотел показать, кто в доме хозяин.
– И что, показал?
– Нет. Я его поставлю на место. Вот увидите.
– Только мужа не втягивайте в эти разборки. Гарик сильнее его. Он настоящий мужик, хоть и молодой, а муж ваш типичный ботаник, – усмехнулась главврач. – И еще один совет, на настоящих мужчин, способных на все, женщины начинают засматриваться в сорок лет. Вам – двадцать четыре. В вашем случае роль мамочки при инфантильном муже-ботанике более привлекательна, чем роль ненасытной дамы, умирающей от страсти в руках испанского мачо.
– Ваш Гарик меня еще не знает. Я заставлю его подчиняться, – повысила голос Алиса.
– Похвально стремление, только палку не перегните во время общения с кучерявым. Он всегда добивается поставленной цели.
– У меня есть еще один вопрос, – решила сменить тему разговора Алиса. – Вы разрешаете использовать при задержании больных полотенце и удушающие захваты? Профессора на кафедре говорили, что это запрещенные приемы.
– Никто ничего не разрешает, но в уголовном кодексе есть статья о крайней необходимости. Если больной представляет реальную опасность для окружающих, то против него могут применять различные приемы рукопашного боя, в том числе и удушающие захваты. Если б Гарик не придушил Петю Петушка, то мы бы сегодня собирали деньги на ваши похороны. В той ситуации он мог и убить больного, и его б оправдали. Вооруженное нападение на врача. После такого больные долго не живут.
